Просто ходят так, словно по всему полу яйца разложены. А отчего этот парень так взбудоражился?

Дюбро высказал несколько предположений.

– Странно, – ответил Пелл. – Обычно они пассивны и активизируются только поблизости от Пустышек. Возбуждаются и сразу начинают издавать свои причудливые звуки. Неприятные, согласен.

– Сет, а каков прогноз?

Пелл покачал головой.

– Если стандартные методы не сработают, попробую всякие мнемонические штучки. Может, откачу разум парня к тем временам, когда все было нормально. Ладно, давай сюда карточки. – Пелл положил их на стол и вызвал медсестру. – Сегодня Билли может остаться в отдельной палате. Бен, не забудь плащ. Нам пора.

– А инструменты… – начал было Дюбро.

– Для этой терапевтической процедуры не понадобятся. – Пелл усмехнулся. – В ближайшие часы нас ждет только болтовня. Вижу, давление у тебя все-таки поднялось. «Дрема» тут уже не поможет. Если бы я дал тебе «Пикс» и отправил восвояси, ты бы послушался, но подсознательно все еще испытывал бы тревогу. А так сможешь расслабиться, потому что я старший по должности и ответственность на мне.

– Но… Сет, послушай…

– Если сегодня ты перетрудишься, то завтра у нас обоих крыша съедет.

На этот отрог Скалистых гор можно было попасть только на вертолете. Небо как будто беспорядочно просверлили; в разреженном воздухе низкие звезды сияли особенно ярко. Млечный Путь расплескался над вайомингским горизонтом к востоку, ледяной ветер заставлял Дюбро крепко сжимать челюсти. Затем активировалось силовое поле, оставив небо за куполом тихо потрескивающего света.

Дом под куполом напоминал шале, но покатые крыши здесь были не для красоты: в этих краях зимой насыпа́ло по нескольку ярдов снега. Сейчас снега не было, под ногами Дюбро похрустывала голая промерзшая земля. Они с Пеллом поднялись на крыльцо и вошли в просторную комнату, интерьер которой, казалось, подбирал человек с напрочь отсутствующим чувством вкуса. Мебель представляла добрый десяток временны́х периодов: под гобеленами стоял диван в стиле эпохи Людовика XIV, на викторианский мраморный пьедестал была водружена копия «Птицы в пространстве» Бранкузи, смотревшаяся весьма нелепо. На полу восточные ковры лежали вперемешку со звериными шкурами, со стен смотрели головы охотничьих трофеев. Целую стену занимал сегментированный экран. Под ним стояла приставка с «Волшебной страной» и сложный пульт, каких Дюбро отродясь не видел.

– Пастор сам мебель подбирал? – пробормотал себе под нос Дюбро.

– Конечно, – ответили ему сзади. – Все до последнего предмета. Но гости иногда пугаются. Нормально долетели? Воздушные потоки здесь коварные.

– Обошлось без приключений, – сказал Пелл.

Дюбро уставился на морщинистого человека, похожего на гнома. Доктор Эмиль Пастор глядел на него в ответ сквозь толстые стекла очков.

– А, это вы, – произнес он. – Запамятовал, как вас?

– Дюбро. Бен Дюбро. Сет, мы с доктором Пастором встречались в лечебнице, он занимался тем пациентом эм – двести четыре. Который левитировал.

– Левитировал? – Пастор выразительно надул щеки. – Это, знаете ли, мягко сказано. Я выяснил, над какой частью уравнения он работал. Удивительная штука, чисто символическая логика, если не считать одного момента. Точнее, двух. Если полностью нейтрализовать силу тяготения, центробежная сила запустит вас в космос по прямой. Так? Но эм – двести четыре просто завис в воздухе. Согласно его выводам – и условию уравнения, – такой фокус теоретически возможен. Вам просто нужно взять произвольные значения двух символов уравнения, – орбитальной скорости Земли и силы, необходимой, чтобы тело покинуло зону действия земного притяжения.

– Произвольные значения? – переспросил Дюбро.

– Именно. Вообще-то, они постоянные. Первое – шестьдесят шесть тысяч шестьсот миль в час, второе – шесть миллионов килограммов на метр. Согласно уравнению, чтобы покинуть зону притяжения, нужно всего десять километров, а первую постоянную можно вообще проигнорировать. Она равна нулю. Земля не вращается вокруг Солнца.

– Что? – опешил Пелл.

Пастор вскинул палец:

– Знаю. Эм – двести четыре сумасшедший. Но его безумие небеспричинно. Он считает, что может левитировать, потому что Земля не вертится. И левитирует. Но она все-таки вертится!

– А что насчет этих десяти километров? – спросил Пелл. – Энергия…

– И это тоже, – кивнул Пастор. – Чтобы поддерживать такой баланс, назовем его антигравитацией, необходимо постоянно расходовать энергию. Если, конечно, ваша орбитальная скорость не настолько высока, чтобы продолжать движение, как, например, у Луны. Но эм – двести четыре не вырабатывает энергию, так? Или вырабатывает?

– Вы говорили, что ваши приборы давали сбой, – напомнил Дюбро.

– Это серьезная проблема, – согласился коротышка-физик. – Возможно, с точки зрения эм – двести четыре, Земля в самом деле не вращается вокруг Солнца. Но мои приборы не способны это зафиксировать, они созданы на Земле, которая вращается. – Он усмехнулся. – Впрочем, извините, я так увлекся делом, что забыл о правилах этикета. Раздевайтесь. Выпьете что-нибудь? Или вам сразу «Дремы»?

Дюбро расстегнул магнитную застежку и бросил плащ на вешалку, за которую он надежно зацепился.

– Спасибо, я воздержусь. Мы ненадолго. Вы…

– Я бы уже решил уравнение, – перебил его Пастор, – если бы большие шишки не перевели меня из Нижнего Манхэттена. Они обнаружили, что отдельные бомбы взрываются, и решили, что я могу разрушить пещеру. Вот и отправили сюда. Если здесь у меня что-нибудь взорвется, силовой барьер не допустит многочисленных жертв.

– Но ведь эти бомбы пробивают силовые поля, – заметил Пелл.

– Пробивают. Прошу за мной.

Пастор отвел посетителей в тесную лабораторию, где бо́льшая часть оборудования была собрана наспех и выглядела весьма нетрадиционно. Он порылся на захламленном столе и достал фотокопию:

– Это диаграмма бомбового механизма. Разбираетесь в электронике?

– Не слишком, – ответил Пелл, а Дюбро просто мотнул головой.

– Гм… ну ладно. Так или иначе, взгляните вот на эту хитрую штуковину. В системах одного типа она будет работать, а в других – нет. Для других систем предназначена вот эта игрушка. Но здесь обе прекрасно функционируют в одной системе. Мы пытались с этим разобраться, из кожи вон лезли и в лепешку расшибались, но факт остается фактом: два несовместимых элемента прекрасно взаимодействуют. Это невозможно. Но работает.

Пелл уставился на диаграмму.

– Что думаете? – спросил Пастор.

– Думаю, инженерам, которым поручено выяснить, каким образом бомбы пробивают силовые поля, сейчас ох как несладко.

– Насколько я могу судить, уравнение основано на вероятностной логике, – сказал физик. – Оно полно взаимоисключающих положений.

– Вроде «дважды два – пять»? – спросил Дюбро.

– Скорее вроде «А и Б сидели на трубе», – поправил Пастор. – Простым языком не объяснить. Эксперт по семантике на все это плюнет. Вот здесь говорится, – он указал на бумагу, – что тело в состоянии свободного падения движется со скоростью пятьсот футов в секунду. Затем это же тело падает уже со скоростью девять дюймов в секунду. И это основополагающее заключение!

– То есть для вас это бессмыслица? – спросил Пелл.

– Не совсем. Догадки брезжат, – признался Пастор; он подошел